Мусорный прибой  - Чэнь Цюфань

Воздух был наполнен ароматом магнолий. В смеси с запахом дезинфектанта получалась сладость с тревожащим оттенком.

Кайцзун не стал ждать лифт и ринулся по лестнице на третий этаж. На мгновение остановился у входа в отделение интенсивной терапии, чтобы успокоиться. И открыл дверь.

Свет в комнате не горел, а койка была пуста. Он уже готов был нажать кнопку, вызывая медсестру, когда увидел неподвижный силуэт у окна, спиной к нему. В неярком утреннем свете он разглядел знакомые очертания.

– Мими? – нерешительно спросил Кайцзун. В его сердце закралась тревога.

Девушка осталась на месте. Спустя несколько секунд телесная пленка на ее шее засветилась золотистым иероглифом «ми». Даже сквозь тонкую ткань больничной сорочки иероглиф светился ярко и ровно. Она обернулась с улыбкой на лице, и линия границы света и тени прошла по лицу до тех пор, пока улыбка не оказалась в тени.

– Кайцзун, ты пришел.

У нее был все тот же чистый и нежный голос, так, будто ничего не произошло.

Кайцзун стоял в ошеломлении, а затем ответил на приветствие. Включил свет и пошел к ней, внимательно разглядывая ее улыбающееся лицо. Раны очень хорошо заживали, остались лишь пара небольших шрамов на лбу.

– Что? Ты меня теперь не узнаешь?

– Нет… как ты себя чувствуешь?

Кайцзун протянул руки, чтобы обнять Мими за плечи, но вспомнил, что они не в Америке, и его руки повисли в воздухе.

Мими взезапно поймала его ладонь и обхватила своими, уверенно и точно, будто действуя по заранее написанной программе.

– Как вернувшаяся от смерти к жизни.

Кайцзун остолбенел. Казалось, его тело пронизывали удары электрического тока, он был не в состоянии отвечать.

На лице Мими появилась неуверенность, которая сменилась пониманием. Она отпустила руку Кайцзуна и склонила голову.

– Я слышала, что ты все это время со мной сидел. Наверное, если бы не ты, я бы уже давно мертва была.

Кайцзун расслабился. Взял за руку Мими.

– Не говори глупостей. Директор Линь согласился поставить у палаты круглосуточную охрану. Тебе больше не угрожает опасность.

– Опасность?

– Все это в прошлом. Если бы я раньше мог увезти тебя в безопасное место…

Он умолк, прикусив нижнюю губу. Он чувствовал себя идиотом. Что-то мелет, совершенную бессмыслицу.

В глазах Мими промелькнула задумчивость.

– Что случилось на самом деле? Я… я, похоже, совсем ничего не помню…

– Врачи сказали, что тебе нужно время, чтобы окончательно поправиться.

Перед мысленным взором Кайцзуна мелькнула улыбка Мими, там, на Пляже Созерцания Прибоя, и в его сердце будто вонзились тысячи игл. Он заставил себя не выказать гнев.

– Может, тебе лучше немного полежать? Я схожу к врачу, спрошу, надо ли тебе и дальше оставаться в больнице под наблюдением или ты можешь идти домой.

– Идти домой? – в полнейшем изумлении переспросила Мими.

У Кайцзуна не было слов. Родной дом Мими был в тысячах километров отсюда, недостижимый. Она говорила ему, что не чувствует привязанности к какому-либо месту здесь, на Кремниевом Острове, не чувствует себя дома. Место, с которым не связаны воспоминания, не может быть домом. Это Кайцзун очень хорошо понимал.

– Твой настоящий дом, – сказал Кайцзун, тепло улыбнувшись в попытке утешить Мими.

Он уже развернулся, чтобы уйти, и вдруг услышал позади какой-то звук. Знакомая увертюра «1812 год», та, которую по радио передавали. Его лицо дернулось, ему казалось, что эту мелодию взяли из его памяти и пропустили через голосовые связки девушки, сделав ее прозрачной, будто фарфор. Мими смотрела на него с бесстрастным лицом, со слегка приоткрытыми губами, будто музыкальный автомат в виде женщины. Из ее губ струились ноты мелодии, точные, как у музыкального проигрывателя, вплоть до постепенно ускоряющегося ритма. Короткая музыкальная фраза повторялась раз за разом, не отражаясь на ее лице ни единой эмоцией, а потом внезапно оборвалась.

У Кайцзуна мурашки по затылку пошли. Подавив желание внимательнее рассмотреть Мими, он ринулся прочь из палаты интенсивной терапии, прочь от девушки, которую он когда-то спас.

Скотт был в отеле, и его мучили повторяющиеся приступы тошноты. Отчасти, конечно же, от качки во время недавнего выхода в море, но по большей части от четкого ощущения, что его надурили.

Он попытался выйти на связь через защищенный мессенджер, но «Хирофуми Отагава» не отвечал. Потом до Скотта вдруг дошло, что сейчас на Восточном побережье США два часа ночи. Долбаный лжец! Скотт зло тыкал в кнопки, попытался унять злость, зайдя на порносайт, но браузер раз за разом показывал «451 Forbidden». Доступ к сайту был заблокирован, согласно местным законам, а код ошибки являлся отсылкой к роману Брэдбери.

В этой чертовой зоне с ограничением скорости доступа они не позволят тебе даже утешиться мастурбацией.

Скотт даже не рассмеялся. Он ожидал, что его работа на Кремниевом Острове будет почище, по крайней мере, по сравнению с теми грязными делами, которые ему приходилось обделывать в Юго-Восточной Азии, Южной Индии и Западной Африке. Он сильно, сильно ошибся.

Секрет заключался в редкоземельных металлах, невозобновляемом ресурсе, стоимостью превосходящем золото. Для современной промышленности они были вроде ведьминого порошка из сказок: малое количество серьезно улучшало характеристики обычных материалов и давало возможность совершать прорывы в военных технологиях. Обладающий такими ресурсами получал ошеломляющее преимущество на современном поле боя.

«Искусство Войны», подумал Скотт. Этот классический китайский труд преподают в Вест-Пойнте. Теперь это стало Искусством Убийства. Скотт вспомнил видео, которые показывали на закрытых брифингах сотрудникам «ТерраГрин Рисайклинг».

Во времена холодной войны советские подводные лодки классов «Папа», «Альфа», «Майк» и «Сьерра»*[17]проскальзывали сквозь стратегические точки Мирового океана, будто призраки, достигали скорости в сорок узлов и погружались на глубину от четырехсот до шестисот метров. По сравнению с ними американские торпеды были медлительными черепахами. В СССР достигли таких характеристик за счет применения редкоземельного металла рения, который кардинально увеличивал прочность титановых сплавов, идущих на корпуса лодок. Это позволяло конструкторам создавать многоцелевые подводные лодки с большей скоростью хода и глубиной погружения.

В дыму и копоти Войны в Заливе американские танки М1 А1 «Абрамс» оказались способны прицеливаться на расстояние до четырех километров с помощью лазерных дальномеров, в которых применялся иттрий. За счет этого они получили полнейшее преимущество над иракскими Т‐72, чьи дальномеры могли работать лишь на два километра. «Абрамс» мог прицелиться и выстрелить по противнику задолго до того, как тот получал шанс открыть ответный огонь. Очки ночного видения американских солдат, в которых применялся лантан, позволяли им видеть ночью, будто днем, уверенно поражая противника огнем стрелкового оружия.